Телесные наказания детей в России.Обзор.

Niron написал "© Нижегородский сборник. — С.-Петербург, 1905

Не более 40 лет отделяет нас от того времени, когда «мудрено было прожить в Московском государстве без битья», когда через многих, по выражению поэта, «прошли леса дремучие»... Не миновали этого позора и ужаса и всевозможные учебные заведения — от самых низших до высших: всюду науки вкладывались ученикам розгами, кулаками, линейками, палками, плетью и другими не менее гуманными способами.

Вот что говорят цифры: в киевском учебном округе в 1857—59 гг. подвергалось розгам 13—27 процентов всех учащихся в разных гимназиях, причем все зависело от личного усмотрения управлявших гимназиями лиц; так — в 11 гимназиях в одном 1858 г. из 4108 учеников было высечено 560, т. е. почти 1/7 всех, а в том же году из 600 учеников житомирской гимназии подверглись порке 220 — почти половина всех! Да еще полны ли эти сведения, так как они представлялись попечителю учебного округа, известному Н. И. Пирогову, стремившемуся изгнать розги из гимназий! В корпусах розги применялись не меньше; некоторые любители устраивали даже поголовное избиение: один воспитатель З-н, рассердившись на кадетов, собрал их и, желая якобы узнать, как они скоро разденутся и оденутся, приказал им раздеться донага, стоя в строю, схватил подтяжки и начал бить всех направо и налево. Зал был заперт, кадетам некуда было спастись... и только вдоволь натешившись избиением, З-н приказал им снова одеться, пропеть молитву и ложиться спать. И вообще при существовании телесных наказаний были возможны всякие злоупотребления, служившие иногда для удовлетворения дурных страстей, на что правильно указал еще Достоевский.


Но особенно прославились битьем всякого рода духовные семинарии (не в этом ли объяснение того печального факта, что и до сих пор некоторые духовные лица с особым усердием отстаивают телесные наказания?) Били всем и все, и, что особенно развращало, имели право наказывать старшие ученики-туторы; часто наказывали «десятого», нередко полкласса и больше. Иные учителя не выносили в своем классе несеченных, ни один класс не обходился без сечения. Драли на всякие лады: на воздусях, под колоколом, солеными розгами; число ударов не было ограничено — давали по 300 и больше ударов, так что наказанного замертво уносили в больницу на руках... Такое воспитательное направление сверху передавалось низам: били сторожа, всячески били и мучили, включительно до «пфимф», товарищи, — одним словом, бурса была настоящим адом, из которого многие выходили совершенно зверями или окончательно изломанными людьми. Прекрасное описание этого ада дал Н. Г. Помяловский, который сам во время бурсы был наказан 400 раз, почему он и задавал себе вопрос: «Пересечен я или еще недосечен?» Печальная судьба этого даровитого человека служит прекрасным ответом на этот вопрос, позорящий всю прежнюю нашу систему воспитания (?!)

Много распространяться о всех последствиях такого воспитания в настоящее время не приходится; достаточно указать только, что учащие и учащиеся в «доброе старое время» были буквально два враждебных лагеря; злоба, презрение, ненависть, вражда, месть, доходившая иногда до изуродования и убийства учителей — вот что сеяла старая система во время учения, а по выходе из учебного заведения вырастали роскошные плоды крепостничества, изуверства и всевозможных телесных наказаний над своими детьми и окружающими взрослыми. Били всех и по закону, и без закона — не даром поэт увековечил силу властного кулака:

«Кулак — моя полиция!
Удар искросыпительный,
Удар зубодробительный,
Удар скуловорот!..»
При таких общих вожделениях «мудрено было прожить без битья».

Но вот наступили великие годы реформ, Россия оживилась, вздохнула свободнее; лежавшее на основании системы битья — крепостное право рухнуло, а вместе с ним отменены и все наиболее тяжелые телесные наказания. В учебных заведениях, по крайней мере высших и средних, телесные наказания совершенно прекратились, и если сохранились еще кое-где в 60-х гг. воздействия вроде разных щелчков, ударов, трепанья за волосы и уши, то это были исключения и практиковались старыми учителями, у которых руки не могли уже отвыкнуть от доброй старой системы воспитания. Несравненно уже дело с телесными наказаниями и всяким рукоприкладством стояло и стоит до сих пор в начальных школах, и главная вина этого печального положения в том, что в 1861 и 1863 гг. не было покончено совершенно с телесными наказаниями для взрослых: кроме военных, арестантов, они сохранены также для главной массы населения нашего отечества — для многомиллионного крестьянства. Эта несчастная ошибка повела за собой неисчислимый ряд весьма нежеланных и прискорбных явлений нашей жизни: она сохранила ту почву, на которой возможны всякие физические насилия и злоупотребления силой.

Отразилась она и на школе. В самом деле, зачем учащему персоналу стесняться в различных телесных воздействиях на учеников, когда даже их отцы, взрослые и седые братья и родственники подвергаются самому позорному телесному наказанию — наказанию, производимому иногда в присутствии тех же детей и учеников? Могут ли телесные наказания, применяемые в школах, встретить какой-либо отпор со стороны самих учеников или их родителей, когда последние сами живут под постоянным Дамокловым мечом — быть опозоренными перед всей деревней и своими собственными детьми? А какое вредное, развращающее влияние оказывает сечение взрослых на детей! В деревне одной южной губернии был наказан жестоко один крестьянин, до которого давно добирался старшина, и на другой день в той же деревне был жестоко высечен один мальчик своими товарищами, чего раньше никогда не бывало. Одна учительница также передавала, что из ее школы, расположенной рядом с волостным правлением, ученики бегали смотреть на порку, а потом устраивали игру в волостной суд и порку... Естественно, ученики смотрят на побои в школах как на должное и неизбежное, и родители их, кроме редких случаев, не только не протестуют, но даже иногда сами просят учителей быть построже с их детьми и наказывать их побольше. Есть много и других причин, почему учителя прибегают к телесным наказаниям, — об этом мы поговорим ниже, — но, повторяем, главная причина этого грустного явления в существовании телесных наказаний для крестьян, и с отменой их вся огромная область незаконных побоев и истязаний и взрослых, и учеников отойдет мало-помалу в область преданий: бьющая рука не будет иметь законного оправдания в возможности наказывать телесно и надругаться над людьми низших сословий.

Да так ли уже распространены телесные наказания в школах, чтобы об этом стоило говорить? К сожалению — да: они в той или иной форме составляют довольно обычное явление. Как известно, вести из деревни вообще трудно доходят до печати, и особенно о таких пустяках, как наказания школьников, но тем не менее за последние 5 лет (1899—1903 гг.) мы набрали довольно значительный материал не только отдельных фактов, но и указаний различных дирекций. Сообщим наиболее характерные.

В Бежецке, Тверской губ., надзирательница сиропитательного дома, бывшая учительница Г. Н. К. подвергла телесному наказанию 11-летнего воспитанника в присутствии школьных воспитанников и воспитанниц. Расследование показало жестокое обращение К. с детьми и в других случаях. В Юрьеве, Владимирской губ., учитель из семинаристов рвал ученикам уши, даже до крови, бил их линейкой; одного так ударил, что он без шапки убежал домой в село. Важно отметить отношение крестьян к этому учителю: они срамят его по всему базару и говорят, что ему следует быть не учителем, а пастухом. В олекминской церковно-приходской школе учитель употреблял розги, бил учеников по рукам, плечам и голове; он так избил одного ученика, что родители обратились в суд. В Тюмени один законоучитель сильно выдрал ученицу за уши и волосы и так ударил по голове, что разбил гребенку пополам. В барнаульском доме призрения из 26 воспитанников остались несеченными только 4 мальчика, да и то из малолетних. В чудовском приюте бесприютных детей в Москве смотритель нанес тяжелые побои 14-летнему мальчику, на теле которого найдено более 30 кровавых полос и пятен. Смотритель не отрицал своей виновности и привлечен к суду. (Наверное, этот смотритель-крестьянин совершенно сбит с толку: в деревне секут даже взрослых, с разрешения суда и закона, так неужели нельзя наказать мальчика? И никак, и никто не объяснит И. и многим другим этой несообразности, этого рокового, непримиримого противоречия нашей жизни, совершено непонятного для здравого смысла и простых умов, не изощренных в сословных, юридических и других хитростях и тонкостях!) В колонистских школах Новоузенского уезда, Самарской губ., некоторые учителя прибегают к телесным наказаниям. «Донская речь» сообщала, что в Ростове в детском приюте употреблялось наказание розгами, причем дети должны сечь друг друга (может ли быть что-либо более развращающее и ожесточающее?). В Гапсале кистер прихода М. на уроке приготовляющихся к конформации мальчиков приказал остальным ученикам растянуть одного, не знавшего урока, и бить его костылями, причем костыли при битье сломались. Хороший урок внушения христианской любви! По словам «Харьк. Губ. Вед.», в старобельский училищный совет поступила жалоба крестьянина на учительницу земской школы за то, что она подвергла телесному наказанию его сына, ученика школы. Жалоба отца подтверждена медицинским свидетельством земского врача. В Симбирске несколько лет тому назад розги были обычны в колонии для малолетних преступников; затем, с переменой начальства, наказание розгами было заменено другими разумными мерами воздействия на детей, но недавно, как сообщил «Севр. Кур.» в 1900 г., розги явились вновь, и «жестокая массовая порка детей создает в этом приюте новую эру». В авлабарском городском училище учитель пения ударил смычком по голове ученика и нанес ему ушибленную рану, проникавшую через всю толщу мягких покровов черепа. Мальчик отправлен в тифлисскую больницу. В сарабузской земской школе учительница позволяет себе за плохие ответы учениц выдергивать у них из головы волосы. В пос. Березнеговатом, Херсонского уезда, учитель женской церковно-приходской школы придумал следующее наказание: девочка, не знающая урока, берет себя за уши и тянет их или бьет себя линейкой по руке. Управление харьюсской земледельческой школы в Финляндии решило выразить строжайшее порицание заведующему школой за неоднократное телесное наказание учеников. Двое крестьян Яранского уезда жаловались учебному начальству на грубое и жестокое обращение с их детьми учительских помощников ахмановского училища. Последние привлекли крестьян на суд за клевету, но на суде грубое и жестокое обращение с учениками подтвердилось свидетельскими показаниями, и крестьяне были оправданы. Как это, так и другие подобные факты жалоб крестьян на жестокое обращение с их детьми указывают, что в иных местах крестьяне по взгляду на воспитание переросли учителей, и что учителя свои побои учеников уже не могут объяснять желанием и требованием самих родителей. В «Русск. Школе» напечатаны воспоминания г. Капюча о церковно-приходской школе в м. Погребище, киевской губ. Порядки в ней были своеобразные, и между прочим, почти всегда пьяный учитель награждал учеников кулаками или заставлял их самих «бить друг друга в морду». Ростовский житель огласил в «Приазов. Крае» следующий факт расправы в женском училище с его племянницей, девочкой 10 лет: старшая учительница, рассердившись за что-то на девочку, схватила ее за косу, — и так сильно, что у нее «затрещала» голова и она упала на пол, — потащила через весь класс и коридор и в комнате отрезала ей косу. «Восточное Обозрение» сообщает, что в Ч. церковно-приходской школе учитель пускает в ход розги и швыряет в учеников мелом. В городской школе производится битье учеников по рукам, плечам и голове; на днях ребенок одного казака был так избит, что родители обратились в суд. В Рыбинском уезде, по словам «Северного Края», есть учительница, которая славится жестоким обращением с учениками; ни личные просьбы крестьян, ни приговоры, составленные сходом крестьян, ни указания со стороны печати, что наказания, практикуемые этой учительницей, граничат с жестоким обращением, не оказали на нее никакого влияния. «Екат. Лист.» рассказывает, какое наказание устроил учитель трем ученикам своей школы — воришкам, вздумавшим применить на практике сказку «Мужик и Лиса»: учитель выставил по селу в два ряда своих их учеников, между этими рядами вели воришек, и каждый ученик был обязан плюнуть им в глаза с приговариванием: «Воры, воры». Крестьяне отнеслись с негодованием к этому наказанию, напоминающему былой «сквозь строй» — и даже превосходящему его позору для обеих сторон! «Новости» сообщают, что учитель ново-каростского волостного училища так избил одного из своих учеников, что тот, несмотря на продолжительное лечение, «сошел с ума». В саратовском приют-даче применялось, как система, наказание детей крапивой. До чего доходит изобретательность наказующих! «Биржевые Вед.» сообщают, что в некоторых церковно-приходских школах Шенкурского уезда, Архангельской губ., учеников заставляют на улице раздетыми делать до 40 поклонов после обедни за некоторые детские проступки. «Владим. газ.» передает, что в орехово-зуевском фабричном училище применяются следующие наказания учеников: на коленки, щипки с вывертом, глажение по голове линейкой или смычком и т. д.

Могут возразить, что все это единичные случаи. Если бы это было так! К сожалению, имеется целый ряд других указаний и сообщений о более систематическом и распространенном применении телесных наказаний всякого рода. Памятная всем история тамбовской учительницы г. Слетовой, привлеченной к суду за напечатание якобы неверных сведений о битье в тамбовских школах, выяснила свидетельскими показаниями на суде, что учителя били учеников и в городских, и сельских школах: кулаками, линейками, смычком, скрипкой, квадратиком, били по лицу и голове, драли за уши, за волосы; одному надорвали ухо, другой оглох от ударов. Мало того, виновные должны были сечь друг друга по очереди. Одним из уездных санитарных советов Московской губ. обсуждался вопрос об «антигигиеничности» некоторых наказаний в сельских школах: на колени, далее — за ухо, за волосы, удары линейкой по рукам, голове и пр. Указание на применение телесных наказаний есть в одном из санитарных школьных отчетов Херсонской губ., а о применении в широких размерах телесных наказаний в школах Вятской губ. сообщалось раньше на страницах «Вестника Воспитания». В кубанской области слухи и даже жалобы на грубое обращение учителей с учениками дошли до директора, и он издал строгий циркуляр, воспрещающий, под страхом увольнения от службы и лишения учительского звания, всякие телесные наказания, грубое обращение, брань, насмешки. «Пермские Губ. Вед.» сообщают, что в низших школах губернии применяются телесные наказания учеников, что, по мнению этой газеты, зависит от невысокого уровня учащих. Врач Росляков на совещании земских врачей указал, что в некоторых школах Ананьевского уезда употребляются телесные наказания, оказывающие вредное влияние на развитие детей. Курский инспектор нар. уч. г. Ефимьев в циркуляр учащим указывает, что при своих объездах школ он заставал неприглядные картины: рассерженного учителя и учеников, наказанных столбом, на коленях или в дурацких колпаках. Признавая эти приемы «нетерпимыми остатками старинной суровой школы», г. Ефимьев предлагает учителям на будущее время совершенно оставить эти приемы и стараться гуманными приемами достигнуть воспитательных целей. Директор нар. уч. Херсонской губ. циркулярно предложил «всем учащим в городских училищах попол. 31 мая 1872 г. и во всех прочих училищах дирекции к точному и неуклонному исполнению распоряжения, изложенные в циркуляре бывшего директора нар. уч. Херсонской губ. Между прочим воспрещается: 1) оставление учащихся в классе после уроков без обеда, как один из видов телесного наказания; 2) насмешливые выражение в обращении с учащимися, особенно задевающие национальное чувство учащихся; 3) вообще наказания, имеющие характер телесный. — Вышеизложенное предлагаю к непременному исполнению во всех училищах». Один из членов на съезде представителей учительских обществ в Москве указал, что в Московской губ. в сельских школах воспитательного дома питомцы нередко подвергаются телесному наказанию. Первый съезд земских учителей в Одессе, между прочим, постановил безусловно воспретить применение не только телесного, но и нравственного наказания учеников, а влиять на учеников словом, примером, убеждением. Бывший в мае 1902 г. в Томске съезд учащихся и почетных воспитателей Симбирской жел. дор. констатировал употребление телесных наказаний: существуют такие школы, где «учащий» в раздражении или запальчивости пользуется для установления дисциплины линейкой, берет ученика за ухо, бьет по голове книгой, ставит на колени в угол и пр. А. Епифанский, на основании отчетов исправительных колоний и приютов для несовершеннолетних, говорит, что в одних заведениях всякие телесные наказания безусловно отвергаются, а в других даже розги применяются очень усердно, причем в одной колонии сечение производится только по воскресеньям, а в другом приюте держатся правила действовать «быстро и энергично», и наказание приводится в исполнение тотчас же, реже — на другой день.

Все эти единичные факты и заявления даже не любящих гласности дирекций ясно доказывают печальное явление — существование телесных наказаний в школах по всей России: юг и север, восток и запад, окраины и центр, чисто русские и смешанные губернии, деревенские и городские, земские и церковно-приходские школы, приюты и колонии — все не изъяты от применения телесных наказаний в большей или меньшей степени. Формы телесных наказаний разнообразны — от стереотипных наиболее болезненных розог и побоев до самых утонченных телесных воздействий, рассчитанных больше на позор, чем на боль; не вывелись из употребления даже наиболее развращающие формы: взаимное наказание учениками друг друга. Прибегают к кулачной расправе все без различия положения и пола: учителя и их помощники, законоучители и смотрители и, наконец, даже учительницы, проявляющие иногда особую жестокость... Вне всякого сомнения, что громадное большинство учащих не прибегает ни к каким т�